Украинский журналист Алексей Бобровников, который пишет о контрабанде в "серой зоне" АТО, перебрался в Германию. Такой шаг он объясняет угрозами в свой адрес.
Алексей Бобровников долгое время занимался сбором информации о контрабанде в "серой зоне" АТО. Позже он пытался провести собственное расследование убийства члена мобильной группы по борьбе с контрабандой Андрея Галущенка. По данным Бобровникова, к организации убийства причастны украинские военные. Он утверждает, что в связи с этим расследованием начал получать угрозы. В конце концов Бобровников уехал из Украины. Сейчас он находится в Германии. Им занимается известный Гамбургский фонд для политически преследуемых, который помог украинскому журналисту получить в Германии гостевой статус. DW пообщалась с Алексеем Бобровниковым.
DW: Алексей, почему Вы решили покинуть Украину?
Алексей Бобровников: В какой-то момент, когда я понял, что даже несмотря на то, что я уже физически не нахожусь в "серой зоне", где собственно происходит большинство таких нелегальных операций и большинство таких, к сожалению, смертей, несмотря на это я продолжаю получать угрозы своей жизни. И эти угрозы были очень разные. Время от времени просто от моих информаторов я получал такое похлопывание по плечу со словами: "Ну, старик, если ты будешь отслеживать деятельность вот этого конкретного человека с такой-то фамилией и позывным, то ты понимаешь, что с тобой случится что-то плохое". Собственно, такие угрозы получал и мой погибший товарищ Андрей Галущенко, мой информатор. Он был ведущим парнем, который занимался темой контрабанды в "серой зоне" в АТО.
Вам часто угрожали и кто именно?
Угрозы поступали нам и от военнослужащих 92-й бригады. Разница была лишь в фразах, они говорили: "Мы выбросим из окна или мы выстрелим так, что никто не услышит щелчок затвора". Это все задокументированные, записанные, снятые угрозы. Их на самом деле есть еще несколько, в общем до 15. Это были угрозы как на линии разграничения, так и в тылу. После моего увольнения с канала "1+1", один из бывших моих руководителей рассказывал моим коллегам, что уволил меня с работы для того, чтобы спасти мне жизнь. Но если вы хотите, чтобы я назвал имена всех, кто говорил мне про угрозы моей жизни, этого никогда не произойдет.
Потому что многие из них продолжают оставаться моими информаторами. Во-первых, это может угрожать их жизни, а, во-вторых, это испортит мой информационный контакт с ними. Но публичных угроз и зафиксированных на камеру было много. Это, в частности, были заявления главного военного прокурора Анатолия Матиоса о планах уничтожить мою съемочную группу и меня, в частности, вместе с Андреем Галущенком или уже после его гибели.
Вы имеете в виду свой разговор с Матиосом, отрывки из которого вы показали в сюжете о развертывании войны с наркоторговлей на Луганщине? Главный военный прокурор тогда вам на камеру выразил беспокойство, что вас могли убить вместе с волонтером Андреем Галущенком. Но разве это была угроза?
А разве эта информация не является угрозой? Нет? Я считаю это угрозой. То есть, это информация, которая доводит до моего сведения, что меня собираются убить. Если это реальная информация, тогда это информация от моего источника, который меня предупреждает об этих рисках. Если же это его заявление для того, чтобы остановить меня от профессиональной деятельности, и это с его стороны, например, манипуляция, тогда это - угроза. На официальный запрос о предоставлении охраны лично мне, который мы ему прислали, пришла документальный ответ в отказе в охране.
Почему вы не обратились к украинским правоохранителям об угрозах в ваш адрес?
У меня не было и нет, к сожалению, доверия к правоохранительным органам Украины и их руководителей.
После ваших публичных заявлений об угрозах в ваш адрес кто-то из правоохранителей обратился к вам с предложением помощи или с просьбой предоставить задокументированные угрозы?
Нет. Я не получал никаких официальных уведомлений от официальных лиц. Мне только написал спикер МВД Артем Шевченко, с которым мы давно знакомы, и мы договорились с ним поговорить о том, что происходит.
Как вы оказались в Германии?
Один из моих информаторов несколько раз подчеркивал, что я должен был бы поехать в США и попросить там убежище. Я начал обращаться в несколько международных организаций. В частности, пытался общаться с "Репортерами без границ", но не получил ответа на свое письмо. Точнее ответ был, но какой-то очень технической. Cfvq конструктивный диалог, очень тщательный, с профессиональными переговорами я имел с Гамбургским фондом для политически преследуемых. И именно они мне помогли, за что им большое спасибо.
Намерены ли вы просить политическое убежище в Германии?
Нет. Я не собираюсь этого делать. У меня сейчас нет особого статуса, я просто при помощи Фонда временно нахожусь в Германии. Планирую отсюда продолжить свое расследование и опубликовать новые материалы по убийству волонтера Андрея Галущенка. А также улучшить свои профессиональные навыки, посещая здесь тренинги.
Как именно, находясь в Германии, вы собираетесь продолжить расследование?
За год моей работы я не мог обнародовать все, что мне удалось выяснить по этой теме. В ближайшее время мы с коллегами планируем продолжить публикации. К сожалению, последние годы работы на родине я имел только случаи блокировки работы. Просто в какой-то момент интересы канала "1+1" пересеклись с интересами расследования, и они начали блокировать эту работу.
После того я обращался к нескольким украинским редакциям, эти редакции под разным видом не хотели браться за эту тему.
Что станет для вас сигналом к тому, что возвращение в Украину является безопасным?
Думаю, это выявление и наказании заказчиков, организаторов и участников убийств людей, расследованием которых я занимаюсь. Все угрозы в свой адрес я связываю с делом Андрея Галущенка. И поэтому, если украинская правоохранительная система будет расследовать это дело и доведет его до конца, это будет означать безопасность всех волонтеров, всех свидетелей и всех журналистов, которые занимаются этой темой.
Сколько это может продолжаться?
Я не могу обсуждать сроки своего пребывания здесь, ничего, что касается конкретных вещей, которые касаются моего статуса и сроков моего пребывания. Я не хотел бы давать сигнал той стороне, чтобы они меня ждали в аэропорту. Я не дам такой возможности этим людям при любых обстоятельствах.
Вы не чувствуете себя в безопасности даже здесь, в Германии?
Я не могу знать до конца уровень влиятельности людей, которые стоят за убийствами, о которых мы пишем. Поэтому, я не считаю нужным помочь им найти меня. Это не паранойя.
Поскольку вы не раскрываете все факты относительно угроз в ваш адрес, вам могут возразить, что тему угроз вы использовали, чтобы выехать за границу...
Мне абсолютно безразличны такие упреки. У меня все хорошо с профессиональной репутацией. Я 20 лет занимаюсь журналистикой, я отвечаю за каждое свое слово. Я был единственным свидетелем, готовым говорить публично об убийстве волонтера Андрея Галущенка. Я понимаю, что владея определенной информацией, которую понемногу выдаю в эфир, я провоцирую новые риски и угрозы.
