Украина является нетипичным постколониальным государством. Поэтому ее опыт труднее проработать, осознать и преодолеть его негативные последствия, считает украинский философ Владимир Ермоленко. По его мнению, это объясняет то, что многие украинцы и дальше живут в ментальной империи соседнего государства.
– Наш случай немного другой, чем случай классических западных колониальных империй, особенно морских империй, ибо они все же захватывали совершенно другие культуры. И у них был довольно такое четкое направление, кто кому несет культуру, кто кому несет цивилизацию. На нашем пространстве это сложнее, потому что если говорить о России и ее колонизации, то, например, Россия приходила на Кавказ, где были уже достаточно развитые культуры и в Украине, в которой тоже была достаточно развитая культура, даже в каких-то аспектах более развита. Поэтому в чем-то цивилизация приходила в Россию даже через те территории, которые она колонизировала. И поэтому здесь всегда возникает вопрос, кто на кого влиял.
Читайте также: Украина в конце самых развитых государств бывшего СССР по уровню ВВП
Другое дело то, что культуры белорусская, российская – они ближе чем британская и индийская, например, или бельгийская и конголезская. Поэтому здесь очень интересная проблема возникала – это то, что эта колонизация предусматривала необходимость так или иначе ассимиляции, необходимость сближения этих и так уже близких культур. В этом есть различие морских и континентальных империй, о чем говорили немцы еще в начале 20-го века, и что очень сильно определяло затем немецких правых консерваторов даже вплоть до нацистов, что колонизация немецкая континентальная, морская, она предполагает захват культур, не таких уж далеких, а следовательно их надо даже не то, что цивилизовать, их надо ассимилировать. То есть между немцами и, условно, чехами надо стереть различие, так же как между русскими и украинцами.
Эта колонизация происходила через ассимиляцию, через отрицание различий между культурами вообще. И отсюда создание эпохи Советского Союза этого концепта советского народа. Советский космополитизм очень быстро превратился в некую разновидность национализма, хотя якобы он должен был его отрицать.
– Отношение украинцев к власти, которая воспринимается априори как чужая. Потеря субъектности. И еще ряд проблем, с которыми сталкивается нынешнее украинское государство и украинское общество является последствиями этого колониального положения Украины. Какие бы Вы еще назвали черты этого непобежденного колониализма? И как, по Вашему мнению, с ним нужно бороться?
– Конечно, жизнь в культурном пространстве другого государства, которое очень сильно присутствует, и что очень сложно объяснить западноевропейцам или вообще где-либо в мире. Сложно объяснить, что львиная доля людей, которые проживают в Украине даже после двух Майданов продолжают жить в культурном пространстве, которое создается за ее границами и агрессивно создается. В информационном пространстве, киношном, музыкальном, интернет и так далее.
Я думаю, что тут нужен сознательный переход людей на свое собственное пространство в том числе и музыкальное, и литературное, театральное, киношное, информационное. И этого иначе, чем определенным сознательным выбором, сложно достичь. Как вот, кампания «Покупай украинское», должна быть компания «Живи в украинском культурном пространстве» – и это очень важно.
То, что у нас этот колониальный синдром, то, что наше отношение к власти как к оккупационной, – это черта в принципе украинцев, но она накладывается еще на общемировую тенденцию, везде в мире недоверие к власти, скепсис к власти, это и синдром и Западной Европы тоже, и определенный синдром индивидуализма.
Общество все более индивидуализируется и восхищается своими малыми группами, и противопоставляет себя какой-то большой власти.
Тут скорее россияне являются исключением. Но мне кажется, что на самом деле на них тоже это ждет. На самом деле, это – большой вызов в современном идеалистическом обществе, где люди все больше беспокоятся о себе, сохранить какую-то элементарное доверие к институтам.
– Российские исследователи говорят о том, что Россия была не только колониальной державой, но и русский народ был сам колонизирован своей властью и этим объясняют тот разрыв в отношениях между российской властью и российским народом сегодня. Что те люди, которые наделены властью сегодня, могут переселиться из России в один прекрасный момент и забыть о ее существовании, что они ничем с этим народом не связаны, и ведут себя по отношению к нему как колониальные рабовладельцы почти. Вы согласны с этой точкой зрения, и какие этапы еще предстоит пройти Россия в своем осознании своей колониальной наследия, и украинцев, и в отношении самих себя?
– Да, я согласен с этой точкой зрения, и это можно проследить как в царской России, очень хорошо это, где Кюстин описывает еще в конце 1830-х годов, когда он говорит, что в отличие от французской монархии, где есть определенная иерархия, где каждый уровень этой иерархии уважает другой, в русской культуре есть царь и есть все остальные, и к каждому любого дворянину он относится так же, как и к крепостному крестьянину.
И очень важный, мне кажется, – коммунистический режим. Потому что коммунистический режим через чистки и через большой террор, через ГУЛАГ и через лагеря, создал разделение на людей первого сорта и второго сорта. То есть людей «коммунистических» и людей – «врагов народа». Есть люди, которые считаются высшим классом, а есть люди, которые считаются низшим классом. Это парадоксальный эффект стремления к бесклассового общества, а постсоветское общество только эти традиции развивает.
