Приведет ли Себастиан Курц в правительство Австрии ксенофобов?

У Себастиана Курца проблема, пишет The Economist. 15 октября 31-летний министр иностранных дел Австрии одержал блестящую победу на выборах, сумев позиционировать себя настоящим предвестником перемен, хотя его правоцентристская Австрийская народная партия (АНП) держится у власти уже 30 лет.

Благодаря его энергии и харизме власть в стране не попала в руки ультраправой группировки с неонацистским корнями, Австрийской партии свободы (АПС). А она же возглавляла рейтинги два года, пока Курц не стал председателем АНП в мае. Теперь Европа думает: австрийский политический вундеркинд защищает страну от восстания популистов или готовится возглавить их?

На днях Курц пообщался с автором этих строк. Он целый день спорил о сюрпризах коалиционной политики с президентом Австрии и принял по телефону поздравления от французского президента Эммануэля Макрона. Курц на посту канцлера будет самым молодым главой правительства в мире (Ким Чен Ын старше него на три года). Хотим успокоить старших читателей, которые боятся, что поколение милениалов забывает о правилах хорошего тона. Автора этих строк встретили с необычайной любезностью и долго благодарили за то, что нашел время посетить Вену. После того меня лично провели к выходу из министерства и попрощались с официальным поклоном.

Однако под шармом Курца скрывается жесткий характер. Коалиционные переговоры начались 20 октября, но он не хочет спекулировать о том, каким может быть соглашение с АПС. В 2000 году, когда две правые партии впервые сформировали правительство, государства ЕС разорвали двусторонние отношения с Австрией, а Израиль отозвал своего посла. Помня о рисках, на прошлой неделе Курц сказал израильской ежедневной газете, что не потерпит антисемитизма со стороны партнера по коалиции. Кроме того, сейчас руководство АПС видит больше потенциала в исламофобии и национализме толка «Австрия превыше всего». Она имеет официальные связи с партией Владимира Путина «Единая Россия» и изображает ЕС угрозой для «Европы отечеств». Если Курц таки объединится с АПС (другие коалиции тоже возможны), его европейских коллег придется убеждать, что влияние националистов будет закрыто.

Европейцы также опасаются, что Курц сам просто шумный популист под маской центриста. В международных кругах его репутация сформировалась учитывая жесткую позицию во время кризиса беженцев 2015-2016 годов, когда Австрия принимала их больше на душу населения чем любое другое государство ЕС, кроме Швеции. В начале 2016-го, до того как Ангела Меркель уговорила Турцию не допускать беженцев к европейским берегам, Курц сговаривался с министрами балканских стран закрыть границы, через которые шли потоки иммигрантов. Далее он перенес внимание на Италию, накинувшись на неправительственные организации, которые якобы занимались контрабандой мигрантов через Средиземное море, и пригрозил расположить войска вдоль перевала Бреннер. За это кое-кто в Европе опасается, что Курц может присоединиться к лидерам Венгрии и Польши на оси сопротивления миграции.

Однако упорство Курца в вопросе границ уже стало привычной позицией для ЕС. Кроме того, он пробился в политику на волне вопроса, не очень типичного для ультраправого популизма: как интегрировать приезжих. Здесь Курц имеет что предложить обеим сторонам. Он хочет помочь новоприбывшим выучить немецкий и найти работу. Но также осуждает исламский радикализм и подчеркивает трудности интеграции беженцев из стран с «другими системами» вроде Афганистана и Ирака. И он защищает австрийский запрет исламской одежды, закрывающей лицо, — решение, которое вряд ли положило бы конец проблеме (в Австрии паранджу носят немного мусульманок, но из-за этого запрета недавно был наказан мужчина, одетый в костюм акулы).

Близкие к министру люди говорят, что он умеет слушать, открыт к советам и свободен от влияния истории или идеологии. «Для меня ЕС всегда был данностью», — говорит Курц, которому на момент вступления Австрии было восемь лет. Возможно, этим объясняется его желание ставить под сомнение правила свободного перемещения в ЕС (он боится так называемого пенсионного туризма) и критиковать вмешательство брюссельских бюрократов. Кое-кто считает его открытость к отмене санкций против России и поддержку балканских «сильных вождей» наивной. Зато его сторонников привлекает прагматизм политика.

Курц также не прочь похвастаться своей проевропейскостью. Его правительство, говорит он, будет «максимально поддерживать» предложения Макрона относительно реформы ЕС, хотя и сомневается в некоторых идеях французского президента относительно еврозоны. «Мы стоим на стороне Германии», — говорит Курц, даже не дожидаясь вопроса о том, какой проблемы это касается.

Европейцы небезосновательно боятся правой коалиции в Австрии. АПС — партия с плохой репутацией, в рядах которой есть матерые неонацисты. То, что она сохраняет сильные позиции, позор для страны. Но успех АПС на выборах ставит ее перед дилеммой, с которой сталкиваются многие праворадикальных партий, идти на компромиссы в коалиции или сохранять праведный гнев, оставаясь в оппозиции. Партии уже пришлось отказаться от кампании за выход Австрии из ЕС, когда стало ясно, что избирателей это почти не интересует. АПС могла бы получить должности в коалиционном правительстве, возможно, и портфель следующего министра иностранных или внутренних дел, а также выторговать какие-то политические уступки. Но Курц не даст вытащить себя из европейского мейнстрима.

Курц — продукт всей Европы. Критики Курца поторопились, говоря о том, что его упор на контроле за границами — это ксенофобия. Он выступает как раз за обратное, подчеркивая, что надлежащая интеграция новоприбывших неразрывно связана с необходимостью продемонстрировать, что миграция под контролем. Курц соглашается, что интеграция будет «крайне тяжелой», а флирт с АПС вряд ли успокоит его критиков. Но относительное спокойствие на границах Европы подтверждает его заявление.

Восхождению Курца на политический Олимп способствовали два фактора: жесткая позиция в вопросе границ и стремление уставшего электората увидеть свежее лицо (как и в случае с Макроном). Оба эти двигателя очень скоро высохнут. Он не возглавит популистский бунт в Центральной Европе, а, очевидно, больше времени будет бороться против «групп по интересам» на родине. Но он может стать первым европейским лидером, который кован в горниле миграционной кризиса. Этот опыт сформировал его мышление, как и мышление Европы.