Камикадзе - именно такое название имеет один из постов на дороге около донецкого аэропорта. Здесь стоят бойцы с добровольческой группы «Карпатская Сечь».
Пребывание в подконтрольных государству добровольческих батальонах нередко заканчивается для бойцов месяцами сидения на базах. «Партизаны» же имеют определенную свободу действий и выбора. Хочешь - беги домой. Хочешь - езжай воевать в Пески или в донецкий аэропорт. Хочешь - будь здесь, охраняй подступы к киборгов.
Несмотря на перемирие, грохочет здесь постоянно. В конце концов, совсем рядом Донецк. Но свой позывной "Камикадзе" в честь японских пилотов позиция получила не по этой причине. Просто, говорят, первые добровольцы, которые занимали этот пост, были практически безоружными. Военные и бойцы официальных батальонов, которые охотно стали сотрудничать с партизанами, и окрестили ребят смертниками. Оружия здесь и сейчас немного...
Читайте также: Проблема легализации Правого сектора в зоне АТО
Здешние камикадзе разные. Японцев нет, вот тянет дрова на ржавой тачке 50-летний грузин Сосо. Русским языком с грузинским акцентом никого не удивишь, но Сосо разговаривает на украинском. Много лет он, историк и археолог, жил во Львове. Имел любимую женщину, которая несколько месяцев назад умерла. Был на Майдане - с него и ушел на войну.
Вот Художник - парень из Доброполья. Веселый, открытый, легкий на подъем. Кажется, не боится ничего. Вдруг речь заходит про минометные обстрелы. «Это очень страшно», - Художник вдруг меняется в лице. Трудно ему не поверить.
Вот П., бородатый киевлянин, который ранее воевал в «Айдаре». Ради возможности защищать свою страну уволился из МЧС. Парню чуть за 20.
А вот немногословный и спокойный как удав Ф. из Закарпатья. Спокоен настолько, что, когда он рядом, вопрос жизни и смерти кажутся не важными, чем вопрос, что приготовить на обед. Есть ли на вот той дорожке растяжки?» «Не знаю, - слегка пожимает плечами Ф. - Я там еще не ходил».
...Несколько ночей подряд окраины Донецка покрывает густой туман, в котором не всегда можно разглядеть в тепловизор даже собрата, который немного отошел от тебя, не то что врага. Впрочем, вскоре погода меняется. Грязь, которая засасывала по колено, через что ноги были постоянно мокрыми, покрывается тонким слоем льда. В ясном небе над головой звездопад. «Романтика», - фыркает мой напарник. Мы только вышли на пост.
- Видишь свет на 12 часов? - не верю своим глазам.
- Так... В тепловизор что-то видно?
Свет, который мы видим сквозь зеленку на горизонте, прибор игнорирует.
- Только деревья.
- Там дальше четырехэтажные дома есть...
- Свет слишком яркий. И форма странная такая...
Это встает луна над Донецком.
Вдали ругают собаки. Их, брошенных владельцами, здесь немало. И у каждой есть свой дом. Узнать, где именно он был, нетрудно - достаточно пройти мимо дома, который был родным для того или иного пса. Сколько бы ты не кормил его - он будет гавкать. Предупредит, что сюда идти нельзя. Хотя мародеров, которые уже успели побывать везде, это не остановило.
За разбитыми окнами полуразрушенных артиллерией домов хозяйничает ветер. Разбрасывает по полу вывернуты из ящиков бумаги, шуршит засохшими цветами, что и до сих пор стоят в вазах. Сметает старые фотографии в открытые подвалы, пол которых часто покрыт матрасами, - здесь прятались от обстрелов. И тот же ветер перелистывает страницы сотен книг, которые уже, наверное, никто и никогда не будет читать. На обломках черепицы рядом с разбитой горкой стоит яркий детский автомобильчик.
Сверху, с дороги хорошо видны воронки от «Градов». Да и много чего другого... Впрочем, ходя туда, стоит помнить - неподалеку работает снайпер.
Камикадзе Мосту
Но есть рядом и свои. «Камикадзе, дай ответ Мосту. Камикадзе Мосту», - хрипит рация. Это вызывают на связь ребята из батальона «Днепр-1». Недостроенный мост, под которым они стоят, кое-где пробитый снарядами. Наружу торчат его металлические внутренности. Несколько недель назад, во время очередного обстрела, так же вызывал Камикадзе по рации боец с позывным Кибернетик. «Камикадзе Мосту... Вы там целы?» - беспокоился. А уже через минуту его самого ранило.
Свой мост бойцы называют «Республикой «Мост». И в одно декабрьское утро начинают красить бетонное сооружение в желто-голубые цвета. Опоры, говорят, будут красно-черными. Если, конечно, кто-то подвезет краску...
Над желто-голубым мостом поднимается стая черных ворон. На дороге сожженный танк. Впереди раздолбанные дома. Но ребята смеются. Обсуждают возможность установки пулемета на старый мотоцикл с коляской, на котором может кружит по дороге один из бойцов. Черный пушистый пёс по кличке Муха заливается веселым лаем. На столе немного закарпатского вина.
Иногда отдыхают и бойцы 28-й бригады, которая стоит неподалеку. Большинство ребят здесь с Юга Украины: Одессы, Херсона, Николаева. Сегодня они собираются в баню. По дороге завозят нам немного дров. Один из солдат остается поболтать. Показывает, как работает БМП. Рассказывает легенду про одинокого танкиста, который сам, без остального экипажа, ездит по зоне АТО на своем танке. Расписываясь на желто-голубом флаге, парень выводит маркером свой позывной: Танцор. Почему? Потому что до войны он танцевал в балете.
...Часть бойцов «Карпатской Сечи» вместе с воинами из 93-й бригады отправляется защищать донецкий аэропорт. Крепость, в которой сейчас, во время так называемого перемирия, почти невозможно подвезти боеприпасы. Один магазин патронов - такое условие выдвигают враги. Только так можно проехать без боя, без потерь. Наши соглашаются. Впрочем, боевики Гиви все равно нарушают режим тишины - из стрелкового оружия и подствольных гранатометов открывают огонь по нашим машинам, которые уже возвращаются с терминала. Все договоренности с боевиками, как всегда, ничего не стоят.
Комбат «Карпатской Сечи» Олег Куцин заезжает к нам - на Камикадзе. Рассказывает про ту долгую дорогу из аэропорта. Устало смотрит на огонь в печке. Кажется, злится. Но допивает чай, всматривается в глаза собратьев и снова начинает улыбаться. Говорит, что это его война. Война, которую мы не начинали, но которая объединила нас. Научила быть сильными. Изменила к лучшему.
На Донетчине очередная туманная зимняя ночь. Третья ночь, время менять парней на посту. Сегодня мы несколько изменили позицию - обзор ряда важных для Камикадзе объектов на ней идеальный.
- Но отсюда блиндаж далеко, - замечает, собираясь идти спать, боец с прошлой смены. - Здесь очень опасно.
- Безопасно сидеть дома, - улыбается в ответ мой напарник.
- Камикадзе Мосту. Камикадзе Мосту. Проверка связи, - вклинивается в разговор рация.
- Камикадзе на связи.
- Плюс.
Мы еще здесь.
