Война будущего, которая будет включать в себя кибератаки, информационно-психологическую обработку, удары высокоточного гиперзвуковой оружия и подавления обороны беспилотниками, может длиться считанные часы. Эта новая война в основном будет происходить незаметно для рядового глаза, пишет издание Тыждень.
Война будущего, которая будет включать в себя кибератаки, информационно-психологическую обработку, удары высокоточного гиперзвуковой оружия и подавления обороны беспилотниками, может длиться считанные часы. Эта новая война в основном будет происходить незаметно для рядового глаза, пишет издание Тыждень.В 1949-м в одном из интервью Альберт Айнштайн сказал, что в четвертой мировой войне люди будут воевать уже камнями и палками. Так он метко охарактеризовал все страхи вокруг возможного ядерного конфликта между тогдашними супердержавами США и СССР. За долгие времена холодной войны человечество несколько раз оказывалось на грани начала этого конфликта в основном из-за случайности или технические проблемы военных систем.
Имеющегося ядерного арсенала двух стран было достаточно для гарантированного уничтожения планеты. Тогда политическим лидерам хватило здравого смысла не нажать на красную кнопку. С завершением холодной войны и распадом СССР борцы за мир вздохнули с облегчением. Казалось, что угроза новой мировой войны миновала, а впереди человечество ждут устойчивое взаимовыгодное развитие и дружба. Впрочем, проблема никуда не исчезла, хотя и была на время отсрочена. Предпосылки, которые некогда существовали во времена Первой и Второй мировых войн, — мечты про реванш за предыдущие поражения, желание изменить существующий мировой порядок в свою пользу, а главное — наличие сил и ресурсов для воплощения этих желаний, — есть и теперь.
Благодаря годам нафтеприбыли на геополитическую арену вернулась Россия со своими неоимперскими планами. Китай имеет амбиции стать чем-то большим, чем просто мировой мануфактурой. США, хоть и допускают ошибки в международной политике, слишком мощные, чтобы на них не обращать внимания. Не меньшую обеспокоенность вызывают Иран, Пакистан, Индия и Северная Корея. Конечно, масштаб их амбиций нельзя сравнивать со сверхдержавами, но их разработки и риторика лидеров тоже намекают на не совсем пацифистские настроения.
Какой может быть война будущего?
Прежде чем искать ответ, надо отметить, что на отдельных участках глобального фронта она уже давно идет. Просто вместо классических танковых клиньев в бой идут масс-медиа, подкупленные политики, а удары наносят торговыми пошлинами. Ее называют войной нового поколения, или гибридной войной. И ключевым в ней становятся невоенные методы. И чтобы понять, как будут воевать в следующей войне, можно посмотреть на то, в какие именно сферы инвестируют ведущие страны мира.
Одним из наиболее перспективных направлений сегодня является разработка различных беспилотных аппаратов. И если несколько лет назад речь шла исключительно про летательные аппараты, то сейчас активно развиваются сухопутные, надводные и даже подводные дроны. Год назад в Соединенных Штатах было создано первое в мире подразделение подводных беспилотников. Первая эскадра беспилотных подводных кораблей (Unmanned Undersea Vehicle Squadron One, UUVRON 1), по планам, должна выйти на оперативную мощность до 2020-го.
Подводные дроны могут иметь модульную конструкцию, подстраиваясь к специфических задач. Среди возможных направлений их применения — борьба с подводными лодками, разведка, противоминная деятельность, защиту основных сил от диверсантов и террористов. Их преимущество — малозаметность и значительно меньшая цена (некоторые образцы могут стоить всего $50 тыс.) по сравнению с обычными подводными лодками. Кроме того, в составе американского флота уже есть крупнейший в мире надводный аппарат — «Морской охотник». Схожие планы по разработке подводных роботов имеет и Поднебесная. В июле этого года Китай провел испытание целой флотилии с 56 надводных беспилотных судов. Для этого он даже создал крупнейший в мире морской испытательный полигон близ города Чжухай. Россия не отстает от лидеров: в оккупированном Крыму проходят испытания автономного подводного аппарата «Клавесин-2», анонсировано производство дрона «Сарма» для Северного морского пути. В придачу есть проекты вроде «Витязя», «Суррогата», «Тени», «Посейдона» и «Статуса-6».
Не отстают и производители воздушных беспилотников. Помимо уже привычных моделей, речь идет о переработке имеющихся самолетов в дистанционно управляемые. Таким путем уже пошли Соединенные Штаты, начав проект по преобразованию списанных истребителей F-16 на дроны для последующего использования в качестве мишеней в учебных целях. Рассматривается вариант создания беспилотной версии F-35. Великобритания показала проект своего будущего самолета-работа Tempest («Буря»). По словам министра обороны Соединенного Королевства Кевина Вилльямсона, стратегия заключается в «сохранении контроля в воздухе как над Британией, так и за ее границами и удержании лидерских позиций в секторе». Стоимость проекта оценивается в $2,6 млрд. Летом этого года Пекин показал фото модели беспилотника «Черный меч», в котором можно опознать элементы современных американских самолетов. Впрочем, этот анонс может быть лишь дезинформацией, чтобы спутать планы конкурентов.
Практически все основные страны — производители военной техники показали свои прототипы наземных роботизированных платформ. От откровенно смешных проектов вроде работа концерна «Калашников», которого представили во время российского форума «Армия-2018», до вполне способных помочь войску на поле боя, как украинский «Фантом», американский SWORDS ли израильский Guardium. Определенным симбиозом робототехники и человека являются проекты по созданию экзоскелета, таких как ONYX или TALOS, которые дают сверхвозможности в силе и скорости бойцам. В такие костюмы, по задумке, должны быть одеты спецназовцы, которые в гибридных войнах будущего будут играть все большую роль.
Появление такой техники может в корне изменить тактику и стратегию ведения боевых действий. Наиболее вероятный сценарий — активное применение целых роев малоразмерных беспилотных аппаратов, возглавляемых человеком-командиром. При чем оператор может находиться как внутри битвы, так и за несколько тысяч километров от событий. В этом смысле современная война все больше превращается в компьютерную игру, нечто вроде стратегии реального времени, в которой все силы — от бойца на передовой до спутника в космосе — объединенные в единую информационную сеть. Недаром Соединенные Штаты планируют искать своих будущих пилотов благодаря онлайн-игре-симулятору. Главное при этом не воплотить в жизнь американский фильм «Военные игры» («Wargames», 1987), в котором парень играл в компьютерную игру, а на самом деле случайно получил доступ к системам управления ядерным вооружением и чуть не запустил ракеты по СССР.
В то же время использование роботов нарушает один серьезный вопрос — ответственность за принятие решений. Иначе говоря, кто будет нажимать на спусковой крючок. Имеющиеся в настоящее время концепции возлагают ответственность на человека. Однако характер современных войн также предусматривает, что через развитие средств радиоэлектронной борьбы дроны могут остаться без связи, один на один с противником, и в таких условиях должны действовать самостоятельно для выполнения поставленной задачи. Еще больше проблем возникает при условии резкой смены оперативных обстоятельств (появление новых или изменение приоритета имеющихся целей, противодействие високомобільному противнику). Как поведут себя в таких условиях, будут адекватными решения искусственного интеллекта, в конце концов, кого именно дрон уничтожит своим ударом — пока риторические вопросы. На них пока ищут ответы в основном режиссеры фантастических фильмов ужасов.
Киберпространство
Относительно боевого применения киберпространства также часто возникает больше вопросов, чем есть ответов. В отличие от конвенционного вооружения кибероружия и хакеры практически не контролируемы. Создание и применение компьютерных вирусов может стоить лишь сотни долларов, происходит это незаметно и грозит непредсказуемыми последствиями. Потери от вредоносного ПО причине атаки объектов критической инфраструктуры можно сравнить с ядерным оружием, но в отличие от нее ни одно международное регулирование этой сферы пока что не является реальным. Кроме того, если разработка упомянутых выше беспилотников требует наличия научной базы, развитой военной индустрии, длительного времени на моделирование и испытания, то создание вирусов может позволить себе даже такая не слишком выдающаяся в научном и финансовом смысле страна, как Северная Корея. Вещь, которая определенным образом связывает управление беспилотниками и кибероружие, — это массивы данных. Возможности по обработке Big Data становятся ключевыми в современном мире. Как для мирных ученых и маркетологов, так и для военных. И если несколько десятилетий военная мощь государства определялась калибрами и мегатоннами, то теперь такую же роль играют гигафлопсы — показатели быстродействия суперкомпьютеров. Торговая война между США и КНР, которая развернулась в последнее время, имеет, помимо экономических целей, и военные: остановить прогресс Пекина в сфере искусственного интеллекта и вычислений. Поднебесная, в свою очередь, не считает денег и усилий в новой гонке вооружений. Пока известно о внутреннем использовании этих вычислительных мощностей: система слежения за собственными гражданами КНР-одна из самых развитых в мире. Как Пекин использует свои суперкомпьютеры за пределами страны, покажет время.
Конечно, рядом с относительно фантастическими средствами развиваются и более привычные виды вооружений. Россия делает акцент на создании гиперзвукового ракетного вооружения для преодоления средств ПВО условного противника, а для защиты своих сил развивает комплексы радиоэлектронной борьбы. Соединенные Штаты начинают проекты по усовершенствованию артиллерии, Китай развивает собственную программу авианосцев, а Иран с Северной Кореей хвастаются новыми баллистическими ракетами. Такие средства могут стать еще опаснее в сочетании с приведенными выше технологиями.
Последние влияют не только на эффективность оружия, они также меняют и временные характеристики конфликтов. Поход Александра Македонского в Азию забрал почти десяток лет. Блиц-криг Гитлера с последующим завоеванием большей части Европы длился около года. Для активной фазы аннексии Крыма было достаточно лишь месяца. Война будущего, которая будет включать в себя кибератаки, информационно-психологическую обработку, удары высокоточного гиперзвуковой оружия и подавления обороны беспилотниками, может длиться считанные часы. При чем, в отличие от живописных батальных сцен прошлого с красиво одетыми полками и джентльменским официальным объявлением, эта новая война в основном будет происходить незаметно для рядового глаза вплоть до самого финального удара. Соответственно изменится и интенсивность ее ведения. Она станет действительно мировой, или глобальной: наносить удары можно будет с собственных территорий, без обязательного выдвижения к противнику. Не последнюю роль в этом будут играть и космические силы, о возобновлении которых недавно заявлял президент США Дональд Трамп и которые уже официально имеет в составе своих вооруженных сил РФ.
Такие особенности конфликтов будущего потребуют новых командиров, которые готовы к чрезвычайно быстрым изменениям ситуации, к гибким действиям, способны мыслить глобально и асимметрично. Возрастет значение систем связи и управления: их надежность и устойчивость к внешнему вмешательству будет определять судьбу битвы. В то же время самым результативным будет конфликт, в котором сторона-победитель ни разу не применит конвенционные средства, ведь теперь приоритетным становится скорее получение контроля над территорией, чем ее тотальное уничтожение. Как и триста лет назад, пушки — это лишь ultima ratio.
