Принятие того, что у всех групп есть легитимные интересы, воспитывает взаимопонимание. Линия разграничения между либералами и консерваторами в США и Великобритании все больше зависит от различных определений расизма, пишет Дэвид Гудгарт The Financial Times.
Либералы критикуют как расистские предложения президента Дональда Трампа построить стену вдоль американской границы с Мексикой и запретить въезд в США граждан из семи стран, где мусульмане составляют большинство. Много правых защищает это как необходимые меры безопасности.
Недавнее исследование колледжа Биркбек и Policy Exchange [Policy Exchange британский правоцентристский научно-исследовательский институт Z] выявило, что 72% избирателей, которые на ноябрьских президентских выборах голосовали за Хиллари Клинтон, считают предложенную Трампом стену расистской по сравнению с лишь 4% избирателей, что голосовали за Трампа. Но если сопоставить взгляды белых и небелых американцев, разрыв исчезает. Поэтому политические предпочтения, а не раса, определяют, что стена воспринимается как расистская.
Спор касается не только физической или экономической протекции, а также и культурной протекции. Современные либералы склонны считать, что преференции в пользу собственной этнической группы или даже собственной нации это форма расизма. Консерваторы рассматривают это как здравый смысл и возмущаются, когда их называют расистами.
Проблема здесь в том, чтобы отличить расизм белых от их политики идентичности, которую американский мусульманский писатель Шади Хамид определяет как «расовый собственный интерес» белых. Последний может быть клановым и инсулярным, но это не то же самое, что иррациональная ненависть, страх или презрение к другой группе нормативное определение расизма.
Вопрос легитимного этнического интереса сложный. Мультикультурализм основывается на правах меньшинств поддерживать определенные традиции и способы жизни. Но либералы обычно неохотно расширяют права таких групп к правам большинства.
Они обосновывают такое нежелание двумя причинами. Во-первых, белое большинство в США и Европе само по себе настолько разнообразно, что нет смысла говорить про культурно-гомогенное большинство (хотя такое можно было бы сказать также и о меньшинствах).
Во-вторых, большинство является настолько численно доминантным, что его способ жизни чувствует угрозу лишь в нескольких небольших нишах.
Понятно, что с этим вторым уже так не является, особенно в США, где неиспаноязычное белое населения теперь составляет лишь чуть более 60%. В нескольких городах Великобритании белые британцы теперь также меньшинство.
Когда YouGov [YouGov международная базирующаяся на Интернет-технологиях фирма исследования рынка со штаб-квартирой в Великобритании Z], Policy Exchange и колледж Биркбека спросили у 2600 американцев: для белого человека желать уменьшения иммиграции, чтобы сохранить долю населения его или ее группы» это расизм или «только расовый собственный интерес (расовый эгоизм), который не является расизмом», то 73% избирателей Клинтон и лишь 11% избирателей Трампа назвали это расизмом. Результаты параллельного опроса 1600 британцев: с тем, что это расизм, согласилось 46% избирателей, которые на последнем июньском референдуме предпочли остаться в ЕС, и лишь 3% избирателей, которые предпочли его покинуть. Когда респондентов спросили, латиноамериканцы, которые хотят большей иммиграции для увеличения доли своей группы, являются расистами или просто расово эгоистичными, лишь 18% избирателей Клинтон назвали их расистами. Зато 39% избирателей Трампа увидели в этом расизм.
Когда избирателей Трампа и Клинтон заставили объяснить свои резоны, разрыв между белыми и латиноамериканцами, расово эгоистичными заметно сократился в направлении расового собственного интереса. Это указывает белым и меньшинствам, либералам и консерваторам на возможный «третий путь» в вопросе миграции. Как аргументирует Эрик Кауфманн в новом докладе Policy Exchange, принять, что все группы, включительно с белыми, имеют легитимные культурные интересы это первый шаг к взаимопониманию.
Права большинства это неизведанная территория для либеральных демократий, и не всегда понятно, что отличает легитимные групповые интересы от расизма. Вряд ли кто-то хочет отменить антидискриминационные законы, которые запрещают большинствам потакать «своему». Но хотя немногие из белого большинства мыслят открыто в этнических терминах, многие из них испытывают дискомфорт, что их группа больше не задает тон в их окрестности. Навесить на это чувство ярлык расистского должен риск стать самоисполняющимся пророчеством, вызвав возмущение белых.
У меньшинств часто есть реальные претензии, которые нуждаются в специфически-групповых политических решениях. Образы белых труднее уловить. Например, белым с низким уровнем дохода иногда не хватает взаимоподдержки, с чего часто пользуются сообщества меньшинств, а это может превратиться в ощущение потери и незащищенность. Такие вещи также нужно распознавать и учитывать, разрабатывая политику.
Либеральная рефлексия, которая широким мазком очерняет претензии большинства как расизм, рискует углубить культурные деления в западных обществах.
Автор: Дэвид Гудгард председатель демографического отделения научно-исследовательского института Policy Exchange и автор «The Road to Somewhere» («Дороги куда-то»).
