Еще только позавчера богатые демократические государства мира представляли, что мировой порядок после холодной войны формируется по их собственному образцу. Теперь они спасаются от мира, пишет Филип Стивенс для The Financial Times.
У этого нового порядка должно быть три опоры. Мягкий гегемон в лице США должен был оставаться гарантом международного мира, что помогает продвижению либеральной демократии. Европа должна экспортировать свою модель постмодернистской интеграции своим непосредственным соседям и даже дальше (помните разговоры о том, что Ассоциация государств Юго-Восточной Азии скоро станет совсем как Евросоюз?). Деградирующая Россия вместе с Китаем и другими восходящими странами Востока и Юга должны были увидеть свои ошибки, чтобы стать стейкхолдерами в разработанной западным проектом системе.
Это было тогда. США все еще исключительное государство, и независимо от того, Хиллари Клинтон или Дональд Трамп выигрывают президентство в ноябре, внутренний политический импульс направлен на то, чтобы сойти с мировой арены.
Европа слишком занята латанием трещин в собственном проекте, чтобы обращать внимание на то, что происходит в других местах. Охваченная кризисами — еврозона, миграция и окончательно Brexit, — этот континент потерял способность мыслить стратегически. Вдобавок ко всему ни Россия, ни Китай не склонны принимать правила, написанные США.
Что случилось? Война в Ираке, которая призвана была продемонстрировать мощь американского влияния, на самом деле обнаружила ее ограничения. Глобальный финансовый кризис 2007-2008 гг. жестко обнажил слабости либерального капитализма.
Интеграционные мечты Европы разбились о кризис еврозоны. Китайская экономика росла быстрее ожиданий, и это привело к перераспределению сил в глобальной системе.
Сейчас лейтмотивом является национализм. В США это принимает форму «Америки прежде всего» — воинственного, как кое-кто говорит, изоляционизма. Для Владимира Путина вооруженный реваншизм — единственное, что у него осталось: Россия слаба во всех измерениях силы, кроме вооруженного. Европа, с ее популизмом и карманными диктаторами, как венгерский Виктор Орбан, забывает уроки собственной истории. Китай хочет вычеркнуть из памяти сто лет унижения. Все они, можно сказать, вестфальцы сейчас.
О глубине непонимания и недоверия напомнила мне недавняя конференция в Пекине. Ежегодная Сяншанская конференция по безопасности — площадка, где военные и политические элиты Китая говорят с миром. Для людей Запада это увлекательное мероприятие — площадка, где голос европейцев и американцев должен конкурировать за время и подиум с голосом таких стран, как Тимор-Лешти, Камбоджа, Монголия и, конечно, союзника Китая за интересом, России.
Выбранной темой на 2016 год был поиск новой модели международных отношений». Подтекстом был месседж: Запад должен признать, что старый порядок уже в прошлом и пора совместно с Китаем заняться редизайном его замены.
Западные разговоры о согласованной с Пекином адаптации существующей системы не учитывают, что ему нужно что-то абсолютно новое. Прежде всего это Соединенные Штаты, как посторонние относительно статус-кво в Восточной Азии, должны приспосабливаться к новым реалиям. Система альянсов второй половины XX в. не подходит для геополитических реалий эпохи возвышения Китая.
Если не брать во внимание отдельных резких заявлений о решимость Китая защищать свои интересы в Южно-Китайском море, язык хозяев форума звучала вполне примирительно. Китай ищет сотрудничество с позитивной суммой и полон решимости избежать «ловушки Фукидида» — столкновение между уже существующей и новой мощью. Но новый порядок не может быть подобным старого.
Но как же тогда он может выглядеть? Иногда можно услышать разговоры о новом договоре сверхдержав по образцу модели Меттерниха на Венском конгрессе в XIX веке. А может, о ряде региональных балансов сил во главе с Китаем и США? Согласно менее оптимистичной версии вместо порядка придет просто полуорганизованный беспорядок.
Все же есть и еще одна школа мышления — назовем ее реализмом, прагматизмом или, скорее, фатализмом, — адепты которой говорят, что ничего специально делать не нужно. Рано или поздно этот многополярный мир найдет новое равновесие. Позвольте странам самим разобраться в своих собственных проблемах и конфликтах, предлагают сторонники этого подхода. В итоге появится новый баланс.
Проблема в том, что может оказаться поздно. Ближний Восток уже горит, а Россия хочет перевернуть в Европе установленный там после холодной войны порядок, но действительно опасные точки пересечения великих держав в Восточной Азии. Добавьте к региональному соперничеству на Восточно - и Южно-Китайском морях северокорейскую ядерную программу — и нетрудно увидеть, как соперничество США и Китая превратится в конфронтацию, а то и что похуже.
Мир в точке перегиба. Порядок, сложившийся после холодной войны, организованный вокруг США как единственной сверхдержавы, глобальных институтов западного образца и многосторонних правил и норм, регрессирует. Принцип верховенства силы выступает против принципа верховенства права, национализм против интернационализма.
Кое-кто думает, что простой факт экономической взаимозависимости спасет ситуацию, ведь в случае конфликта проигрывают все стороны. Но эта динамика может работать в другом направлении. Не случайно в последнем годовом отчете МВФ политические риски названы главной угрозой мировой экономике. Либеральная экономическая система в первую очередь зависит от мировой системы безопасности.
