Прошло 150 лет монетарных экспериментов, а мир до сих пор не знает, как организовать мировые финансы.
В июле 70 лет назад в американском городке Бреттон-Вудс собрались 730 делегатов, чтобы восстановить давнюю дискуссию. Мировая торговля уже давно страдала от одного фундаментального недостатка: чем большей определенности стремились предоставить страны курсу своих валют, тем меньше пространства для маневров им оставалось во внутренних экономических вопросах. За 30 лет до Бреттон-Вудса первую попытку человечества решить эту проблему способом введения золотого стандарта разрушила Первая мировая. Начатые в 1920-х годах попытки возродить его закончились депрессией и новой войной. Согласованная в Бреттон-Вудсе система обменного курса продержалась лишь одно поколение. После 150 лет экспериментов планета так и не решила этой проблемы, пишет The Economist.
Большинство монетарных систем появились на свет вследствие скорее случая, чем замысла. Классический золотой стандарт развился в индустриальной Британии. Ее экономический успех поощрил других взаимодействовать на тех же условиях. С переходом Германии на золото в 1871 году одним стандартом стали пользоваться два ведущих государства Европы; вскоре их примеру последовали другие.
Читайте также: Свежее дыхание или как обеспечить восстановление экономики богатого мира?
Благодаря верховенству золотого стандарта колесики мировой торговли крутились без помех. Во всех странах были фиксированные обменные курсы, и движению капитала не мешали никакие регуляторные преграды. Несмотря на то, что это свободное движение делало уязвимыми национальные валюты, система просуществовала десятки лет, ибо государства неуклонно придерживались золотого стандарта. Этот порядок, в свою очередь, базировался на сравнительно слабом политическом влиянии трудящихся масс и относительной силе кредиторов. Центробанки воздерживались от решений, которые могли вызвать дестабилизацию, и кредитовали друг друга в периоды кризисов.
Все изменила Первая мировая. Враждующие стороны начали контролировать движение капитала и печатать деньги, чтобы оплатить войну. В послевоенное время Европа пыталась подлатать систему, но та уже не работала как следует. Золотые резервы разбалансировались: Франция и Америка накапливали запасы золота, а в Британии и Германии оно заканчивалось. Не хватало и солидарности среди центробанков. Америка, которая в определенные периоды имела в своих руках 46% золотого запаса мира, могла бы восстановить статус-кво, увеличив денежную массу и позволив рост цен. Но она отказывалась делать это через внутренние моменты, в основном из-за желания ограничить бум на Уолл-стрит.
Возрождена система не выдержала давления Великой депрессии. Охваченные кризисом государства были вынуждены выбирать между спасением отечественных банков и защитой привязки национальной валюты к золоту. Руководители регуляторов раз за разом встречались и обсуждали, как можно взять кризис под контроль, но им не хватало того духа сотрудничества, который царил до 1914 года. Австрия и Германия вышли из системы в 1931-м. До 1936-го золотого стандарта уже не существовало.
Мировая финансовая система после Бреттон-Вудса
В Бреттон-Вудсе мир в очередной раз попытался создать универсальную мировую финансовую систему. Но компромиссы конференции, состоявшейся там в 1944 году, породили целую мозаику подходов. Страны привязывали стоимость своих валют к доллару, который, в свою очередь, зависел от золота. Но при чрезвычайных обстоятельствах привязку можно было корректировать. Для помощи в борьбе с кризисом создали МВФ; чтобы кредитовать бедные страны - Всемирный банк. Конференция также подготовила предпосылки для Генерального соглашения по тарифам и торговле (ГАТТ) - платформы торговых переговоров и предтечи Мировой организации торговли (ВТО).
В первые годы существования институты Бреттон-Вудской системы особо себя не проявляли. Кредиты Мирового банка в Европе с 1947 до 1953 года составили лишь 5% американской помощи в рамках плана Маршалла. С отменой контроля над движением капитала и торговлей начали проявляться перекосы. Когда в какой-то стране правительство щедро выделяло средства на социальное обеспечение и военные авантюры, резко возрастали дисбаланс торговли и инфляция, что уменьшало доверие к валютной привязки. К концу 1960-х это напряжение вышло из-под контроля. в 1967 году Великобритания была вынуждена прибегнуть к девальвации фунта, что подорвало доверие к мировой финансовой системе. А в 1971 году американский президент Ричард Никсон решил отказаться от привязки к золоту и провести девальвацию, чтобы не допустить резкого сокращения государственных расходов для сбалансирования бюджета и контроля над инфляцией. Большинство крупных государств вышли из Бреттон-Вудской системы и установили плавающий курс валют.
Неоднократный крах режимов фиксированного обменного курса мало поколебал веру в саму идею общей мировой финансовой системы. Поэтому в 1979 году лидеры государств Старого света начали создавать Европейскую валютную систему - предшественницу нынешней еврозоны. Но рынки раз за разом подвергали сомнению готовность периферийных государств подгонять под ее требования внутреннюю экономическую политику. Через всплеск скептицизма началась критика привязки валют Италии и Британии, и в 1992 году эти страны были вынуждены выйти из системы. Несмотря на то, официальный Рим в конце согласился на более глубокую валютную интеграцию в зону евро.
Читайте также: Глобализация, американизация и европеизация
Развивающимся странам, тоже было трудно отказаться от привязки валюты. Фиксированные курсы могут поддерживать валютно-финансовую дисциплину и укрощать инфляцию - привычную проблему третьего мира. А еще они способны уменьшать стоимость кредитования. Однако слишком часто такие привязки заканчивались проблемами, так закредитованные экономики не могли поддерживать дисциплину, необходимую для их защиты. Рынки наказывали за это немедленно: начинались кризисы и вынужденные девальвации. Пожалуй, самым драматичным стал финансовый кризис в Азии 1997-1998 годов.
Но история ничему не учит, и плавающие обменные курсы остаются непопулярными. Развивающиеся страны перешли зато к регулируемых курсам, поддерживаемых через интервенции. Китай, вторая по величине экономика мира, манипулирует своей валютой особенно энергично и порой привязывал ее к доллару. Поэтому более половины мировой экономической активности сосредоточено в двух массивных моновалютних блоках. Менее чем десятая часть новых экономик оставляют курсы своих валют на усмотрение свободного рынка.
Неприязнь к плавающему курсу остается загадкой. Фиксированные курсы могут уменьшить стоимость кредитования, но часто они толкают в долговую яму и объятия экономического кризиса. Тем временем современные технологии ограничивают расходы на валютные транзакции. Исследование МВФ показало, что гибкие обменные курсы уменьшают уязвимость и к макроэкономическим и финансовым кризисам. А по мнению Джозефа Ганьйона, эксперта Института международной экономики Петерсона, государства с плавающим валютным курсом успешнее преодолели бы мировой финансовый кризис и его последствия.
История свидетельствует, что валютные сделки никогда не существуют дольше политико-экономической ситуации, которая их породила. В условиях резких изменений мировой экономики с появлением целого мира новых рынков трудно представить сохранение господствующей сегодня международной финансовой системы. Китай заявляет про постепенную либерализацию движения своего капитала и поддержку торговли в юанях. Возможно, на этом опустится занавес долларовой эры, открытой в Бреттон-Вудсе. Но на практике Пекин не очень стремится отказываться от привычной безопасности регулируемого обменного курса. С золотыми привычками расставаться трудно.
