Новый миграционный маршрут из Африки проходит через Испанию. Поэтому на границе Франции, прямо у подножия Пиренеев, беженцы и полиция играют в кошки и мышки, пишет издание Die Welt.
Новый миграционный маршрут из Африки проходит через Испанию. Поэтому на границе Франции, прямо у подножия Пиренеев, беженцы и полиция играют в кошки и мышки, пишет издание Die Welt.В Атлантическом океане, у Андая, последнего французского города перед границей с Испанией, этого теплого зимнего дня серферы качаются на волнах. А на другой стороне, в испанском Ируне, Ян Арангурен начинает свой утренний рейд в поиске мигрантов.
Вершины Пиренеев торчат на фоне розового неба. Арангурен выпил эспрессо, выкурил первую сигариллу, положил на заднее сиденье своего бусика костыли, на которых ходит после аварии. Его путь пролегает вдоль Бидасоа, небольшой реки, которая на 10 км является пределом между Испанией и Францией, к тому месту, где в бухте Тхингуди она впадает в море. Первую остановку делает на кольцевой развязке перед границей, возле гостиницы «Европа», которая видела лучшие времена.
«Испанская полиция закрывает глаза, — рассказывает коренастый мужчина с седыми волосами и серо-голубыми глазами. — Они хотят, чтобы беженцы беспрепятственно двигались дальше. А французы просто перевозят их снова обратно через границу».
В то время как министр внутренних дел Италии Маттео Сальвини перекрыл границы и ни один спасательный катер не может больше приближаться к итальянскому побережью, беглецы нашли новый маршрут — через Марокко в Испанию. Первые банды нелегальных перевозчиков существовали в Стране Басков еще раньше, перед изменением курса у итальянцев.
Но уже в этом году через Гибралтарский пролив или эксклавы Сеуту и Мелилью до Испании достались 50 тыс. человек — в полтора раза больше, чем в прошлом году, когда их количество увеличилось вдвое по сравнению с 2016-м.
«Большинство из них понятия не имеют, где они»
Арангурен — пенсионер, а по основному виду деятельности, если так можно сказать, активист-правозащитник. Понимая, что помочь мигрантам по-настоящему не может, он не хочет делать вид, будто не видит их беды. «Большинство из них понятия не имеют, где они, тут еще Испания, Франция».
Арангурен отвозит пришельцев обратно в центр баскского пограничного городка Ирун. Перед ратушей на площади Сан Хуан Арриа волонтеры разливают чай и раздают домашние пироги. Трое парней из Мали играют в футбол. Аскен, баскская овчарка, ищет крохи между их ногами, волонтеры называют ее "четвероногой пастыркой".
Троица из Мали рассказала, что один «брат», как они здесь немного стыдливо называют нелегальных перевозчиков, пообещал переправить их через границу. Но он лишь взял деньги и бросил их на произвол судьбы. Они интересуются, как им лучше незаметно пешком перейти во Францию.
"Вы черные, поэтому будет видно, что беженцы, - объясняет Арангурен, опираясь на свои костыли. — Идите в одиночку, максимум вдвоем. Не показывайте страха, ведите себя так, будто вы просто туристы».
Мигранты, может, и не понимают, где они, зато французские пограничники прекрасно знают, где заканчивается Испания и начинается Франция. Из-за Бидасоа есть два моста. Третий, очень старый, перекрыт. На другой стороне Понто Сантьяго на них уже ждет пограничная полиция — Police aux Frontières, сокращенно PAF. Ее представители дежурят и на андайском вокзале, контролируя быстрые поезда в Париж. Усиленные специальными патрулями, они стоят и на пропускных пунктах автобана. Пограничники ведут себя так, будто относятся к своей задаче серьезно. Но на самом деле знают, что затыкают лишь отдельные дыры гигантского сита.
"Те, кого мы отсылаем назад, за два-три часа возвращаются", - признает Фредерик Иванье в разговоре с одним из баскских еженедельников. Рассказав об этом, высокопоставленный офицер пограничной полиции не выболтал ни одной тайны. В Стране Басков каждый знает, что маршрут беженцев изменился. Каждый знает также и о том, что французская полиция ведет на границе абсурдную игру в кота и мышек.
Путь на север
Большинство мигрантов, прибывающих через Ирун, — молодые мужчины с франкоязычного запада Африки, Мали, Кот-д'ивуара, Гвинеи. Все они направляются на север. Сколько их, никто точно не скажет. Каждую ночь французская полиция заворачивает обратно примерно 50 человек, на выходных — примерно вдвое больше. Испанцы называют этот французский метод devoluciones caliente — немедленная депортация.
Хаби имеет с этим дело каждый день. Испанский полицейский пьет кофе в кондитерской в нескольких метрах от ирунской ратуши. Настоящее его имя не Хаби. Мы его так называем, потому что он не хочет, чтобы его узнали. Кофейню любят старшие дамы, которые выглядят так, будто все они играют в фильме Альмодовара. Представителей полиции, таких как Хаби, в городке две дюжины. По его словам, даже его дети не знают, что он работает на государство. Скрывает это, потому что здесь многие до сих пор считают испанских чиновников предателями баскского дела.
Круглолицый, коротко стриженный, Хаби относится к тем, кто здесь, на испанской стороне, закрывает один глаз, когда на горизонте появляются беженцы. «Я больше не слушаюсь приказов моего начальства, зато лучше сплю. Должен ли я отправить в тюрьму женщину, у которой на руках маленький ребенок? Или мужчину, который не совершил ни одного преступления?»
Когда он спрашивает мигрантов, куда они направляются, многие из них говорит: «Германия, Германия, Германия!". Полицай рубит ладонью воздух, показывая этим жестом, как кто-то напролом движется к своей цели. «Как нам с двумя коллегами остановить и проверить 30, 40 человек?» — спрашивает он. Это невозможно. Пропускает людей и кричит вслед на баскском языке: "счастливой дороги!". «У нашего руководства по обе стороны границы только одно на уме: они хотят показать хорошую статистику, цифры».
Сначала французы, прибегая к немедленной депортации, объясняли это угрозой терактов и ссылались на сделку с Испанией, заключенную в 2002 году в Малаге. Однако они уже давно даже не пытаются передавать мигрантов испанской полиции, как это предусмотрено договоренностями. Просто перевозят их бусами через границу и там отпускают.
Так было до тех пор, пока Хаби недавно не пригласил местных телевизионщиков, которые все это сняли. После скандала, разразившегося после демонстрации тех кадров, французы стали осмотрительнее. Теперь высаживают мигрантов посередине моста. Остальную часть дороги те должны бежать. Возвращаться назад — это испытывать судьбу.
Границу через Пиренеи длиной 430 км, Франция де-факто рассматривает как внешнюю. Шенген — это просто слово. Однако по-настоящему контролировать всех, кто въезжает, не удается. Нетрадиционная трактовка соглашения с Италией уже привела к подобным сценам на французско-итальянской границе возле Вентимилью. В Стране Басков правозащитные организации также критикуют французские методы.
Новый министр внутренних дел Франции Кристоф Кастанер говорит про «отдельные случаи». Только заняв должность, в первую командировку он отправился к пиренейскому городку Ле-Пертю, а тогда сразу дальше в Мадрид, где встретился со своим испанским коллегой Фернандо Гранде-Марласкою. Подписали совместные декларации о намерениях, обусловили введение должности уполномоченного по делам кооперации, а вообще делали вид, будто ничего не происходит. Разве что отдельные случаи.
«Мы не хотим здесь иметь второе Кале»
Мигранты, которым со второй или третьей попытки таки удается попасть в страну, останавливаются в Байонне, первом крупном городе с французской стороны. Мейте, студентка, которая изучает право, в сентябре видела первых африканцев, которые спали на улице. «Когда похолодало, мы дарили им наши свитера, покупали сэндвичи», — рассказывает девушка.
Жители Байонни объединились в общество «Дьяките» («Diakité»), названное именем первого парня, которому они помогли. Тем временем городской голова дал им в распоряжение пустой социальный центр. Там могут находиться примерно 150 мигрантов и беженцев, но не дольше чем три дня. Они получают пищу, могут сходить в душ, распечатать билеты на автобус до Парижа, Брюсселя или до немецкой границы.
Мэр Байонни знает, что это имеет двойную цель: город помогает мигрантам, но в первую очередь он делает все, чтобы их путешествие происходило без задержек. «Мы хотим, чтобы наш центр приема оставался транзитным местом, — говорит Давид Толлис, ответственный за социальные вопросы в городском совете Байонни. — Мы сознательно не ставим коек, а даем им только матрасы. Не хотим здесь второго Кале».
И чтобы такой «транзит» и дальше функционировал, городской голова недавно подал исковое заявление на немецкую компанию Flixbus: водители захотели видеть паспорта и отказались принимать мигрантов. Это незаконно. Паспорта нужны только для пересечения границы.
На голове у Мохамеда Камары серая шерстяная шапка, хоть он и в тепле. Мужчина стоит в социальном центре Байонни, на набережной Лессепса, ждет, пока ему напечатают билет на автобус. Женщина и дочь уже в Брюсселе. Вместе они отправились в путь шесть дней назад из Конакри, столицы Гвинеи.
"Самолетом в Тунис, тогда дальше в Касабланку. Потом через море. В надувной лодке было 60 мужчин, 16 женщин и двое детей, — рассказывает Камара, мужчина с приветливой улыбкой. — Перевозчик взял по €150 с человека». Его невестка, которая живет и работает в Брюсселе, оплатила им переезд.
Изнасилованны во время побега
«В Испании нас спрашивали, мы хотим остаться или ехать дальше. Меня не зарегистрировали. Кто хочет, может ехать дальше». Дублинского соглашения никто не соблюдает. Камара уверен, что в Бельгии он получит убежище. Его дочь не обрезана. Поэтому он и убежал. Тот, кто отказывается от обрезания, подвергается общественному осуждению, рассказывает 27-летний мужчина, бывший учитель, которому на вид на добрый десяток лет больше, чем ему есть.
"Они верят в то, что отказ от обрезки - это "сезам", который открывает все двери", - говорит байоннская адвокат Лоранс Ардуан. Однако она знает, что борьба за предоставление убежища «уже заранее практически проиграна». Ардуан заботится прежде всего о женщинах. «Беда притягивает людей, которые стремятся помочь, но и таких, которые хотят ею воспользоваться», — говорит адвокат.
Женевьева сидит на матрасах в женской комнате социального центра. Она съела свою рисовую кашу из одноразовой посуды. В 2015 году уехала из Кот-д'Ивуара. Что делала три года? «Была в Марокко», — говорит молодая женщина, больше ничего. И опускает глаза. По словам Ардуан, мало кто из женщин рассказывает об изнасиловании, которых они испытывают на пути побега.
На набережной Лессепса стоит автобус с номером 5564. В 19:55, как и каждый вечер, он поедет через Бордо и Тур в Париж. «Станьте в очередь, здесь вам не резиновая лодка», — кричит водитель на испанском. Волонтер, вытирая слезы с лица, прощается с двумя молодыми людьми. «Дайте знать, когда прибудете на место!» — просит она.
